Очарование и
красота идеи, заполнившей разум и душу, не единожды проходят проверку реалиями жизни - идеи, соединившей
в себе сияющим нимбом совокупность мечты человеческой о райской жизни и
исторический опыт разумного существования,
сознательного жизнетворения, идеи, объединившей естественное и сверхъестественное,
идеи единства материи, эфира и сознания человека - природной истины.
Проверка эта - не испытание идеи, а
испытание человека. Эволюционный взрыв уже реальность, ветер разрушения - это
энергия распада канонов и высвобождения живой силы, дремлющей в тисках незнания и скорбной покорности чьей-то
воле. Не море топит корабль -
топит ветер, и нет безвыходных путей, а есть беспочвенные
направления. Есть сила духа в противовес
слабости веры. Есть опыт - ”сын ошибок трудных” и есть сила знания. Но перед
глазами трепещет реальность и явь сознания пугает пропастью, в которую можно шагнуть, отрешаясь в трудностях. Адское
терпение не в том, что холодно, но в том, что есть теплое, внешнее, а не твое
пока еще только рождающееся. И хватит ли
сил для этих родов? Согреешь ли
своим теплом хотя бы себя, не говоря о ближнем своем? Успеешь ли?
Впитывая в
себя идею реальной бессмертной жизни на Земле человек волен быть созерцателем
её развития. Позиция наблюдателя хороша
в одном: можно переждать грехи других,
мотивируя это не суть важно какими объяснениями, и только. Влиять на процесс
здесь можно только в одном - ускорять собственный распад, и в первую очередь
душевный, тем самым помогая обществу. Человек волен быть и активным действующим
катализатором эволюции.
Здесь
рождается духовное зрение, зрелость, и гораздо быстрее и значимее. Готовят
платформу вторые, первые пытаются на ней
развернуть свою философию и потребление. Для реалиста факт остается фактом -
деятельность великих подвижников
истории созерцателями осознавалась лет через 100-150. Из нашей русской истории это видно по
Ломоносову и Пушкину. После их ухода
почти сразу разрушались академии и лицеи, теряя моторную точку жизненной активности. Да, идеи
рожденные ими, жили в людях, но их авторы опередили амеб цивилизации своим
реальным делом, светлым духовным
подвигом служения людям да трудовыми руками, реализовавшими волновую силу
своего разума. Главное было не столько в результатах их дел, сколько в
устремлении их душ и сердца. Их эволюция в отличии от амеб опережена на
столетия. Почему же природа не сохранила
их тела в действии? Не для амеб же конечно, хранить, а для них
самих? Видно груз мертвецов, тянущих
живое, был очень силен, это было их -
мертвецов бессилие, а не слабость духовных
реалистов. Это бессилие порождало смерть, сворачивалось в инволюции.
Сила Иванова и
его идеи. Прежде всего, в потрясающей перспективе и глубине. Диапазон,
охватывающий центр Вселенной и самую глубину
Земли в единстве и
неразрывности с сутью и телом человека - это
мощная энергия пространства им
постигнутая, а взгляд в бесконечность времени - абсолютная победа над врагом. И
это реальная практика жизни, где метод - закалка.
Он не был
созерцателем, он рождал ветер перемен и гасил ветер страстей человеческих. Эти
потоки сошлись в каждом из нас: и тех,
кто его знал,
и тех, кто его ещё не узнал. И не
пафос звучит в словах об Иванове – уверенность в его правоте и сила,
порожденная Его Духом, реализованная
в деле и
теле.
Не кровь гонит
энергию, а энергия устремляет за собой эритроциты реализованных сердцем вихрей. Не энергия
рождает эмоциональную ауру, а беспокойные мысли формируют краски эмоций и
увлекают за собой энергию. Не мысли определяют Дух человека, Дух преобразует мысли в своём направлении. Не Дух порождает стихию, а она -
мощная коллективная и абсолютная сила, носит
его над водами. И сила эта в разуме человека!
Вечный круговорот, который можно
осознать и прочувствовать в постоянном опускании Духа в материю и в материализации разумного
существования. Искажение такой объемной
вечной спирали развития, не имеющей ни конца ни начала, может только породить множество вариаций её существования,
не всегда вписывающихся в гармонию Природы. Уйти из этого или выхватить часть
целого и неделимого - это все равно, что измерить бесконечность или
очередной раз умереть.
А всякая
вариация опять же временное явление - беспокойство мысли
и не более. А достигнет покоя
человек - встанет рядом с Богом и с Богом в
сердце. И уж как его назовут - не суть важно для него, ибо это важно
лишь тому, кто судит, потому что ему не хватает в жизни удовлетворения. Он лишь
ответит на вопросы иной мятущейся души, прокладывающей путь к Богу.
И это не
созерцательность, а активная работа в Природе, ибо не инородное тело человек в
ней, а именно в Природе надо быть Победителем плохих ее качеств. Познавая ее
истины, понимаешь, что значит помочь человеку не руками и диагнозом, а душой и разумом.
Понимаешь, что практика без осознания идеи, а тем более без веры - это длинный
путь, на котором масса трудностей и тут
не до красоты и очарования. Видишь, что амёбы-вариации единого целого с их
мирской потребительской суетой, жить, как раньше, уже не могут - наступили
времена гениев-реалистов, идет время Иванова.
Юрий Иванов
Декабрь 1996 года
