В моей жизни музыка занимает очень важную часть. Любовь к музыке мои родители пытались привить мне с детства. Я учился в музыкальной школе. И хотя мне не очень по душе было играть на фортепиано этюды и прочие произведения, но до нашего переезда из Узбекистана в Пензу в 1967 году я учился исправно. Мне посчастливилось познакомиться с другом отца, который хорошо играл на фортепиано. Мой отец и Игорь Сергеевич Захаров были сильными спортсменами и большими друзьями.  Игорь Сергеевич, ещё будучи пацаном и в молодости, во время войны в Ташкенте зарабатывал, переписывая от руки ноты для музыкантов. Однажды он попросил меня сыграть на пианино, чтобы услышать, чему я научился ещё в Андижане. Я что-то стал играть, а он сказал: "Забудь это всё", - и показал несколько приёмов игры на слух. Я попробовал, у меня стало получаться, и вот тогда я полюбил импровизировать и играть популярные мелодии тех лет. В Пензе мы жили в общежитии пединститута, и по вечерам меня просили играть. На первом этаже крыло было заселено преподавателями, ждавшими очередь на квартиры. И вот все открывали свои двери в коридор, а я играл популярные песни...

Потом мы переехали в Куйбышев, и там в 1969 году я впервые серьёзно познакомился с бит музыкой. Мечта была иметь магнитофон. И вот на 1-м курсе я попал в стройотряд и познакомился с ребятами с другого факультета, увлекающимися музыкой. В стройотряде я заработал, помню, 360 рублей, и на эти деньги, впервые в жизни заработанные самим, купил магнитофон «Днипро 14». Но это не главное. С ребятами мы поехали покупать синтезатор, и с тех пор я стал играть в группе 1-го факультета, хотя учился на 4-м. Ребята сами изготовили себе гитары, смастерили усилители, и началась наша деятельность: играли на вечерах, в стройотрядах, на студенческой весне...

Потом у меня был большой период приобретения всё более совершенной аппаратуры, на которой я слушал пластинки и записи. К 1983 году аппаратура у меня была уже одной из самых совершенных в городе: «Акай 635», колонки японские, усилители фирменные, проигрыватели, цветомузыка, квадрофония собранная по немецким схемам и многое другое. Но главное, мне удавалось доставать пласты и записи всей известной музыки и почти неизвестной. Помню за год ко мне проходило до 400 концертов на пластинках и на магнитофоне. Музыку привозили известные спортсмены тех лет, велосипедисты, друзья моих друзей Гайнан Сайдхуджин, Павел Гусятников и другие, кто помнит их известные на весь мир имена. К тому же я ездил в Москву, где покупал с другом новые записи по несколько десятков и сотен кассет сразу. Познакомился с китами коллекционерами – их в городе было человек 5-6. В Самаре, да и в других местах ко мне относились с уважением, так как я не фарцевал, а просто любил музыку.

В 1982 я пришёл к Учителю. В ту пору музыка отошла на второй план. Кассеты и аппаратуру я постепенно продавал и на эти деньги ездил на хутор и делал ксерокопии и фотокопии тетрадей П.К.Иванова. С 1983 по 1988 год был там 15 раз, и это в советское время! К 1988 году у меня оставалось всего штук 20 катушек БАСФ с основной музыкой и ещё штук 20 сборников, которые сам составлял. А аппаратура стала простой: самодельный усилитель, простой и недорогой магнитофон. Помню, что «Акай 635» тогда стоил 4200 рублей, проигрыватели по 1500 рублей.... А остался только с катушками. Когда мы с Тоней уезжали в Ореховку, то мой друг подвозил нас на вокзал, и в его автомобиле играла кассета «Бискайя» Джеймса Ласта. Я попросил Виктора (уже ушёл из жизни, к сожалению, как и некоторые мои друзья коллекционеры и меломаны), и он подарил эту фирменную компакт кассету. С ней мы приехали в Ореховку, больше у меня не было ничего, кроме рукописей Учителя и этой кассеты. 

В Ореховке я с грустью вспоминал о музыке, которая у меня была. И вот в домике, где мы жили с Тоней, как-то ночью при ясном сознании и спокойном состоянии я услышал нечто! Никогда не забуду, как вдруг у меня в голове заиграла музыка, да такая, которой я никогда не слышал. Я смотрел на портрет Учителя и слушал, слушал. Это продолжалось почти всю ночь. Только под утро я постепенно заснул. Я пытался на память запомнить мелодии, чтобы потом их записать на ноты, но куда там! Музыка была космическая без слов, и очень и очень красивая, казалось точно неземная.

После этого я постепенно восстановил аппаратуру и даже значительно её улучшил. И вот теперь у меня и «Акай 635»  и «Акай 4000» (он тоже был у меня в 1980-х), но появилась компьютерная коллекция в 7000 концертов, собрал всё, что было, и что не удалось послушать в молодости.

Недавно мне стала приходить музыка, похожая на ту, что я слышал уже в Ореховке в 1988 году... Но та была значительно лучше.

Сейчас есть возможность всё это слушать, причём с каждым годом сэмплы становятся более совершенными, и музыка всё красивее и красивее. Современные симфонии, например такие которые исполняет группа Шиллер, чем-то похожи на ту в 1988 году…

Я знаю, что человеческое сознание закрепляет в своей памяти всё, что человек услышал каждую минуту жизни. Потом это транслируется из поколения в поколение. Я знаю, что музыка будет во мне звучать вечно, в каждой жизни в дальнейшем. Когда узнал, что люди в пирамидах Хеопса слушают музыку давно ушедших тысячелетий, не все конечно..., то я понял, что может из будущего мне Учитель и Природа дали этот незабываемый концерт. Может, что-то другое, какая-то "музыка сфер". Но я слышал это наяву и жду, когда возникнет снова такое состояние. Я знаю, что на Бугре, когда будет новое поле независимых людей в Природе, мы постоянно будем слушать Хор Миров, окунаться в прекрасный Мир Вселенной. И это не только в Мир музыки.

В другое время также ночью Учитель мне открыл Вселенную со Звёздами. Также несколько часов ночью я пребывал в Космосе, где было только моё сознание и не было тела. Вокруг меня были только Звёзды и Планеты, причём в сфере, в которой мой взор был внутри этой сферы. Это было восхитительно красиво! Напоминало карту Звёздного Неба, которая есть у меня. Автора этой карты так и не признали, а у меня есть копия этой карты с его автографом, звали его Кушко. Тогда тоже я очень увлекался Звёздами и вот был подарок! Это карта не делилась на северное и южное полушарие, а была единой! Правда я не запоминал формы, а просто был в этом состоянии несколько часов...

Очень надеюсь, что в будущем это состояние повторится.

Все эти годы мы занимались социалкой... Старались донести до людей идею и практику Учителя. Сколько исходили кабинетов, сколько делали в школах, институтах, в детских садах, на встречах, в книгах раскрывали систему Иванова... В то время внутренний Мир как-то ушёл на второй план. Но я приехал сюда с мыслью о Бугре, и всё, что написано в моей статье о «Грозе» об Учении Иванова было мне известно ещё в 1988 году. Но я считал, что мой долг перед Учителем - довести до людей его Идею и Практику. Теперь наступило время, когда на Бугре должен восторжествовать Внутренний Мир. Лейтмотивом эта идея была в фильме «Слово о Человеке», послушайте завершающие слова, сказанные в фильме мною ещё в 1989 году. Вот почему мне уже не хочется стучаться в двери чиновников и принимать толпы людей. Сейчас и время другое, и люди стали другими. Я знаю, что Природа приоткрывает свои тайны только заслуженным людям. Хотелось бы этого. Мой Мерцающий Мир тоже не от мира сего... Русский Вектор, вообще пока мало кому понятен, да и неинтересен в общем-то. Всем подавай всё сразу: и здоровье, и удовольствие, в том числе и знать. Слушаю пока то, в чём очень хочу находиться. Спасибо всем, кто помогал мне в этом. Впереди ещё открытия и открытия!

Надежда Шорникова:

Учитель, это всё волшебно и чудесно!

Юрий Иванов: Очень хочу, чтобы это почувствовали все мои друзья, это просто прекрасно. Давайте жить иным, небывалым, волшебством!